О любимой арии замолвите слово

На повестке дня — эксперименты над одним очень известным музыкальным произведением. Автор вряд ли мог предположить, что его опус будет не только популярным, но и станет предметом многих всевозможных опытов.

Вот, например, композиция весьма известной современной группы Red Velvet: Feel My Rhythm. Хотя правильнее было бы назвать песню «Угадай мелодию». Пять девушек из Южной Кореи призывают почувствовать их ритм.

А вот ещё одна песня: на сей раз от немецкой группы Sweetbox: Everything gonna be alright — «Всё будет хорошо»: рэповская «читка» на фоне всё той же заимствованной темы.

Те же гармонию и мелодию мы слышим и у шведской группы «хэви металл» «Сабатон» в композиции «Сердца из стали», и во вступлении к песне A Winter Shade of Pale британской рок-группы Procol Harum.

В основе же всех примеров — вечная классика. А именно — Бах.

Третья оркестровая сюита Иоганна Себастьяна — роскошная музыка во французском стиле: здесь и увертюра, и бурре, и гавот… Живя в Лейпциге и занимаясь исключительно духовными сочинениями, Бах, возможно, решил отвлечься и вспомнить светскую молодость «при камзоле и шпаге».

Нам мало что известно из истории исполнений сюиты при жизни композитора или позже. Однако из всех номеров наибольшую известность снискала Ария. Поверить, что эта музыка когда-то нуждалась в популяризации, сложно. Но придётся. Об этом говорит ряд обстоятельств, точнее — музыкальных обработок.

Исторически первая из них — версия 1871 года немецкого скрипача Августа Вильгельма. Он перенёс Арию Баха в другую тональность и заставил скрипача-солиста играть мелодию на одной струне. Зачем? Возможно, чтобы продемонстрировать собственные умения или напомнить о подобных трюках Паганини. Обработку Вильгельма многократно критиковали, но именно она положила начало мировой славы Арии Баха. И пусть сегодня это переложение не исполняют, но благодаря ему название «Ария на струне Соль» закрепилось прочно.

Следующим, кто приложил руку к известности баховской Арии, стал Густав Малер. Транскрипция частей из оркестровых сюит Баха — последняя его партитура. Но у Малера совсем иной подход: он бережно сохраняет авторский текст — за исключением баса, который играет приёмом пиццикатто (то есть щипком струны), и штрихов у скрипок — в романтическом, не баховском, стиле.

Как бы мы ни оценивали подобные опыты, но лет сто назад они оказались прорывом к новому осмыслению наследия великого Баха, а для кого-то в новейшей музыкальной истории стали отправной точкой для собственного творчества.